Как я уже говорил, работа у меня находится в портовом районе. Ради красного словца можно завернуть, что по роду деятельности приходится дышать морским воздухом, но справедливости ради надо отметить, что запаха-то никакого особого не ощущается. Может, просто достаточно холодно, и поэтому вода с моря испаряется слабо и ароматов морских не несет. Может, внутреннее Балтийское море не такое соленое, как морям положено быть. Бог его знает.
Даже соляркой никакой тут не пахнет. Правда, опять же справедливости ради, порт в основном пассажирский. Вот эти вот девятиэтажные пароходики ходят в Стокгольм и в Таллинн, и как они разворачиваются в бухте, самое узкое место которой всего лишь раза в два больше этого парохода, я не представляю... При соизмерении размеров парохода с деревьями учтите, что деревья стоят на некотором пригорке. На вот такой посудине я поеду в Стокгольм через несколько дней -- типа потусоваться в институте, на который я два года... как бы это сказать... нечто среднее между "гнул спину" и "просиживал штаны". Короче -- SITE, Stockholm Institute of Transition Economics, Стокгольмский институт экономики переходного периода (не путать с гайдаровской лавочкой).
Со стороны, противоположной морю, наше здание выглядит вот так, как на левой фотке. Перед входом прибита серебряная (титановая? платиновая? никелевая? железная, наверно...) табличка с надписью "WIDER". Добро пожаловать во Всемирный институт экономического развития!
Офис у меня раза в два побольше комнаты, в которой я живу. Наличие своего собственного офиса начинает очень сильно цениться после трех лет обитания в одной комнате с другими людьми, пусть даже и замечательными. Компьютер, правда, тормозной, так что значительную часть работы я делаю на ноутбуке (все-таки пригодился он мне). Вообще, помещения тут просторные, комнаты большие, коридоры широкие, туалетов штуки три по периметру понаставлено, с балкона можно плевать в проходящие мимо шведские корабли... На правой фотке видна корма отчаливающего пароходика -- пока я бежал в офис за фотоаппаратом, он успел уплыть, так долго бежать надо было. Хорошо, в общем, живут либо господа финны, либо господа, находящиеся под эгидой ООН.
По поводу моего приезда сразу организовалась весьма солидная конференция человек на 150 на тему "Экономический рост и бедность" (Growth and Poverty). Ее участники пытались выяснить, помогает ли экономический рост преодолевать бедность, или же нет. Вроде бы, если ты становишься богаче, то явно ты не должен становиться беднее. Но есть несколько "но". Во-первых, зачастую рост сопровождается усилением неравенства: может быть и так, что совокупный доход государства (или средний доход на человека, что одно и то же с точностью до множителя "численность населения") происходит главным образом за счет того, что богатые богатеют, а бедные остаются в бедности. Это не обязательно всегда плохо: может быть, экономическая система очень сильно поощряет тех, кто хорошо трудится. Часто в развивающихся странах именно так и происходит: экономический рост обеспечивается тонкой прослойкой высококвалифицированных и высокооплачиваемых кадров. Примерно так же выглядит дело и в России, где основными богатствами являются недра, и добыча нефти составляет немалую долю валового продукта страны.
Вот так. Еще один возможный вариант роста с увеличением бедности возможен при неблагоприятной ситуации на рынке основного продукта, продаваемого страной на внешнем рынке, или при открытии экономических границ (то бишь, убирания всяческих таможенных барьеров). Может быть, выпускается этого продукта и больше, однако если цена на мировом рынке падает, или в страну приходят конкуренты из-за рубежа, то слаще жить от этого не становится. По похожим причинам, кстати, реакционные силы кричат, что России нельзя вступать в ВТО. К счастью, их никто особо не слушает.
Короче, конференция. Что на конференциях главное? Правильно, халявная еда. Как выразился один из участников, "за что люблю эти конференции по бедности..."
Напоминаю анекдот. На международной конференции условно говоря русский и условно говоря англичанин сидят рядом за столом на банкете. Русский уплетает все, что находится в пределах досягаемости обеих рук, иногда просит англичанина что-то ему передать. А тот сидит, типа крекеры покусывает... Русский ему и говорит, ты чего, мол, тормозишь, ел бы, пока халява, надо пузо набивать, а то мало ли, что потом будет. На что англичанин спокойно отвечает: "Я сейчас не хочу. Я ем, когда мне хочется. А когда не хочется, не ем" -- "Ну ты прям животное какое-то..."
Кстати, об англичанах. Мои однокурсники по РЭШ опознают на первой фотографии Алистера Макоули (если приглядятся). А мои одноработники по РЕЦЭПу опознают на второй фотке Тони Шоррокса, моего нынешнего начальника и весьма уважаемого в экономическом научном мире специалиста. Перефразируя "Кавказскую пленницу", я работаю с самим товарищем Саах... ах, каким человеком!
По поводу международного развития и сотрудничества -- на дому я раскопал вот такую подложку под тарелки.
Вот такие задачи ставит перед собой европейское сообщество...
Город Хельсинки раскинулся (или, может быть, расползся) по берегу Балтийского
моря, и ледниковый ландшафт изобилует изгибами береговой линии. Короче говоря,
в Хельсинки не очень понятно, к чему относится вода -- то ли это река
какая, то ли очередная бухта. Вот это явно очередная бухта, судя по многочисленным
судам разного водоизмещения, оснастки и раскраски. Скала на противоположном
берегу по идее живописна, но как-то не очень удачно получилась...
Кто-то из участников конференции говорил, что Хельсинки -- город, насыщенный высокими технологиями. Конечно, Nokia -- она вот, под боком, однако Лондон произвел на меня впечатление большей насыщенности сотовыми телефонами (при том, что я там был год назад, а техника на месте не стоит).
Общественный транспорт тут зело приятен. Есть расписание, которое более-менее соблюдается, а на самых больших остановках висят электронные табло, извещающие, что до приезда трамвая такого-то маршрута еще 7 минут. Так что технологии, пожалуй, все-таки проникают... Еще технологии проникают в систему очередей. Входя практически в любое учреждение, заведение или организацию, занимающуюся обслуживанием населения (в самом широком смысле), нужно искать... что? Не угадаете -- автомат, выдающий номерки. Подходишь к нему, вытягиваешь номерок бумажный и ждешь, когда твоя цифра высветится на табло вместе с номером кассы, клерка или еще какого обслуживающего деятеля.
Еще в Хельсинки много булыжных мостовых -- я ж говорю, Россия, которую потерял
Говорухин. Впрочем, камень камнем, но не все так просто. Иногда из этого
камня кладут дорожную разметку -- вот уж точно никакие нагрузки на дорожное
покрытие такую разметку не сотрут. Машины тут, конечно, в основном европейские,
но попадаются и азиатские, а также наши "Жигули" от пятерок и выше. Видел я
и пару БМВшников с питерскими номерами. Довольно много народу ездит на
велосипеде (хотя далеко не большинство населения) -- велосипедные дорожки
есть везде, и я боюсь, что ступать на них ногой человека вряд ли стоит, могут
счесть за нарушение правил дорожного движения (с которыми тут весьма строго,
пешеходы ждут сигнала даже при отсутствии машин, переходят только по зебре,
ибо с местными законами, видимо, шутки плохи).
А иногда разноцветные камни используются просто для придания более нарядного
вида улицам города (менее правдоподобная версия -- для маскировки под
травку при бомбежке...). По этой мостовой, видимо, прошелся каменный человек...
то бишь эта... как его... человек каменного века. Можно также обратить внимание
на разнообразие архитектуры: хотя и понятно, что район этот -- массовой застройки,
одинаковых домов тут нет. Хоть что-то должно твой дом отличать от соседних,
цвет ли, форма ли окон, какие-нибудь конструкции на крыше, или еще что.
Возможно, это насильственно насаживается на уровне раздачи разрешений
на строительство по утвержденным архитектурным проектам: если на что-то похоже,
то проект не утверждается. Надо будет переспросить у каких-нибудь аборигенов...